Если верить в чудеса - Страница 18

– Спасибо, – пробормотала она прерывистым шепотом.

Он повернул ее к себе и достал белоснежный платок из кармана. Она попыталась его взять, но Трэвис не дал ей этого сделать.

– Я сам, – сказал он.

Она боялась встретиться с ним взглядом, пока он аккуратно вытирал ей губы, чтобы не прочитать в его глазах осуждение.

– Эй, – мягко проговорил он.

Трэвис взял ее за подбородок и поднял лицо вверх. В его глазах она увидела сочувствие. Ей захотелось прильнуть к нему и прижаться головой к его груди, но она знала: этого делать не следует.

Он был добр. Не этого она от него ожидала. И точно не в этом она нуждалась. Слишком много доброты она не выдержит.

– Я… Я в порядке.

Он кивнул:

– Разумеется. После прочищения желудка обязательно полегчает.

– Дело не в текиле, – услышала она собственный голос и была готова откусить себе язык.

– Конечно же. И если это улучшит твое самочувствие, я отнюдь не новичок. Черт, у меня три сестры, все младше меня, и я до сих пор помню, как приводил их в чувство после вечеринок.

Это не было правдой.

Он никогда не приводил Эм, Лиссу или Джейми в чувство и никогда не убирал за ними после вечеринок. Если уж сестрички перебирали, а это случалось с каждой хотя бы раз в подростковом возрасте, они сами прикрывали друг друга.

То же делали он, Джейк и Калеб.

Женевьеве же никто не помог. Никто, кроме него.

Эта мысль взбудоражила его.

Ее лицо было бледным. Эта круглая штука, как бы ее там девушки ни называли, начала соскальзывать с ее хвостика, и пряди золотых волос спадали на лицо.

Он убрал пряди ей за уши.

– Теперь все хорошо? – тихо спросил он.

Она кивнула.

Он дотянулся до машины, придерживая Дженни, и взял с передней панели бутылочку с водой, открыл ее. Она протянула руку, но все еще не могла справиться с дрожью.

– Вот. – И он поднес бутылку к ее губам.

Она откинула голову. Набрала воды, прополоскала рот и выплюнула на асфальт.

– Спасибо.

– Выпей все.

– Я правда не хочу…

– Ты почувствуешь себя лучше.

Он снова поднес бутылку к ее губам.

– Хорошая девочка, – сказал Трэвис. Он закрыл бутылку и кинул ее на заднее сиденье. – Хочешь походить, подышать свежим воздухом?

– Нет, мне гораздо лучше.

– Ты уверена?

Она не могла вынести его взгляда: в нем отражалось не только сочувствие, но и симпатия. Дженни не могла смириться с чем-то, хоть отдаленно напоминающим жалость. Именно поэтому она и переехала сюда, где никто ее не знал.

И теперь здесь оказался мужчина, внезапно явивший себя и заботливым, и учтивым, и добрым…

– Я уверена. – Дженни постаралась выпрямиться. – Слушай, я знаю, ты беспокоишься, как бы меня снова не начало тошнить в твоей машине…

– Я беспокоюсь не о машине.

– Да конечно о машине! О чем еще тебе беспокоиться?

Отлично. В его глазах снова появился этот обжигающий холод.

– Ну и мнение у тебя обо мне!

– Отлично идет к твоему мнению обо мне.

Трэвис раскрыл было рот, но промолчал.

– Ладно, – наконец сказал он, – как насчет перемирия?

Их глаза встретились. Дженни пожала плечами:

– Хорошо.

Он улыбнулся:

– Сколько энтузиазма в этом слове, Женевьева!

Она выпрямилась:

– Меня зовут не Женевьева. Меня зовут Дженнифер. Дженни.

Он вскинул бровь:

– Зачем такой псевдоним?

– Это не псевдоним.

Он слегка скривил губы:

– Как еще назвать использование чужого имени?

– Я назвалась другим именем, потому что… потому что это была не я в прошлую пятницу, понятно? Это… это разодетое создание, направившееся в бар. Я не была той женщиной, которая… которая поехала домой к незнакомцу и… и там…

На ее глаза накатили слезы. Она отвернулась. Или отвернулась бы, но Трэвис обнял ее лицо ладонями и вытер слезы большими пальцами.

– Ты не была каким-то созданием. Ты прекрасная девушка. Была ею и есть. И смелая девушка.

Его голос был ласков. Но она не хотела ласки, черт побери! Она хотела, чтобы он оставался тем редкостным мерзавцем, которым она его запомнила.

Она не хотела любить его. Не хотела нуждаться в нем.

Она ни в ком не нуждалась.

И сейчас. И тогда. И…

– Детка, – произнес он не просто ласково, а с настоящей нежностью.

– И уж точно мое имя не «детка»! – Она вырвалась из его рук. – Думаешь, немножко ваших техасских комплиментов и я отупею настолько, чтобы снова залезть к тебе в постель?

Он быстро отошел от нее. Да уж, о перемирии можно забыть.

– Сделай нам обоим одолжение, Женевьева. Сядь в машину поскорее, чтобы я мог довезти тебя до дома и мы оба наконец забыли друг о друге, как о страшном сне.

Его ответ был ничуть не грубее ее, но Дженни было больно это слышать. Она очень хотела парировать остроумным ответом, а затем уйти, но в голове стоял туман, а до дома идти было несколько километров, и она прекрасно знала, что в эту ночь пешая прогулка была невыполнима.

– Замечательный план, мистер Уайлд, – холодно ответила она. – И спасибо за напоминание о том, что вы и в самом деле бездушный, конченый мерзавец.

Не так уж и остроумно, но единственное, что она смогла выдумать.

Она резко отвернулась. Боль раскаленным гвоздем впилась в ее голову. Земля зашаталась. Она выждала пару секунд, а затем села в машину.

Машина сорвалась с места, разрывая ночь, а Дженни надеялась, что сможет выдержать эту острую боль и не расплакаться.

Никто из них не произнес ни слова, пока Трэвис не свернул на ее улицу, а затем на территорию университетского кампуса, где жила Дженни.

Головная боль стала проходить. Это было чудом, но в любой момент боль могла вернуться. Нужно было принять таблетку.